*
Посланник Света:
И во подвижествах, друг мой, ты Мир оставив Неземной,
воздвигнув собственной рукой, скользила по краю в любовь:
пришла из мига — в нелюбовь.
Постигнув тайный, скорый смысл — стихов отраду; в снах не быстр,
казался, он, тот Мир — немой*, воспетый Дух был «не герой».
Немой… Он слеп казался днём, и говорили все о нём,
но не внимала ты, порой, когда немыслимый Герой
качая на руках тебя, всё ждал во снах, снискав боль.
Душа Ка:
Кто был же «тот Герой», скажи мне, Дух Небесный мой?
Посланник: ( начинает повествование )
Воспетый Солнцем Дворянин…
Ну, что за зависть? Он без любви… Один.
Один — бессмертных дел мечта, одна земная простота,
что залежала навсегда «на дне» отчаяний, невзгод,
нежданных бурь…
Безумий чёрт, нежданно, умыслом своим, подставил…
И вот, тот горе-Серафим, пришедший на Землю, смотрел,
как выучился, — и в беспредел… Но не прошёл, преодолел,
загадок тайную звезду и неземную красоту,
постигнув горестной рукой, он прикасался к ней слезой
безбрежных бурь — мечтой стократ, прибежищем вины:
не рад был думать ни о чём другом, как только плакать,
мирный Дом покинув, праведный Предел; он одиночеств песни пел,
печалью скованный своей, далеких, мирных и тяжких дней,
где проходили все мечты и одиночества.
Но ты стремилась выстроить маршрут, туда, где больше не поют,
не плачут, не растут: зовут, непониманием своим…
Ка:
И кто же была я? Была я Ангелом твоим?
Посланник:
Тягчайший сердца Херувим…. — вот, что Он пламенно желал!
За что он в мыслях умирал, превозмогал тупую боль
и как растерзанный Судьбой, валился с ног, вставал и брёл;
в непониманиях обрёл «Венок Печалей» — Красоту,
что зов срывала в Пустоту, что Смерть внедряла во Сердца,
как жизнь, не претворив конца!
Ка:
Тот Серафим, был Бог?
Посланник:
В дождях и бурях превозмог… Он был не Царь, он не был Бог.
Ка:
Кем был он?
Посланник:
Адовым Венцом….
Ка:
Кем стал он?
Посланник:,
Смертных Дней Концом!
Ка:
Как думать?
Посланник:
Что?
Ка:
Скажи ты мне, что не прекрасно, не в огне,
что не понятно, не взросло, хоть в землю брошено зерно:
зерно печалей и тревог, тех Дней…
Посланник: ( продолжает повествование )
И он мил, воплощённый, как тот «смертный чёрт»,
стремился в мыслиях и днях, и во поступках и в словах
всё к ней, к Царице молодой и, со растерзанной мечтой,
врывался в душу её, песни пел. Но неудел: всё не у дел…
Не знал, как выйти в мир любви, хоть они встретились.
Не зги не видно в мире чёрных бурь…
Виной, мечтой, отринув дурь красы, — прекрасных, белых её вьюг,
он — не Отец ей, он и не Друг:… Никто! Безумец молодой,
с красавицей своей женой, не смог, ни сладить, ни взрасти
и стал совсем уж не в чести….
Ка:
Всё почему?
Посланник:
Не находил он смысл в объятиях тёмных сил
и их волшебных строк. И, невдомёк, — не выучил Миров Урок,
незнаний не принял разбег, за то, что свой оставил Брег,
не превзойдя, обид не проглотил, снегов* не знал и стал не мил
безумной похотью своей.
Рассерженных пороков тень слагала песни и слова…
И закружилась голова… И понеслась Мечта под склон,
подчас не видим, слыша стон, своей израненной души.
Ты знаешь, всё в объятиях лжи и во руках дорог пустых,
в отчаяниях дорог крутых…
— продолжает-
И та безмолвия мечта не поселилась, не взросла —
вскипала во Сердцах Отца, что ярким светом пронесла
печаль прошедших, беглых вьюг:
он и не Брат, но и не Друг… Никто! И в Мир захлопнул он «окно».
За пониманием не пришёл, и ничего в том Мире не нашёл:
ни откровения тропу, ни нимбов, возвышаемых Мечту,
раскрыв печальный беспредел непониманий — чуднЫх дел,
ничтожных, мёртвых островов.
И со далёких берегов, разделы жизни претворив,
где был не Рим, где жил один.
Один,…с распутницей женой, и виделся им Путь иной.
Но не верховий тропа в отчаяние их подняла,
и не безумия предел, «свалил их с ног»:
коварных дел они познали — Путь Войны;
и в обретающие дни, уж не смогли они придти
к равнинам мёртвых городов признаний нежных,
и Основ не погребали, но не росли, за что печали обрели.
И в отягчающие дни не признавались никому!
Рассветов солнц и злую тьму не разжигали…
Смертный день — то мир меж ними, а, может, тень,
а, может, пламенный урок строптивых, огненных дорог
непониманий и красоты: и всё познали; и в мечты,
отчаянно вплетали боль, так разъедала смерти соль:
всю боль, что обрела Судьба…
За ними буд-то Смерть пришла и протянула в Небеса.
И вся небесная краса, растаяв, вмиг, и, ощутив незнаний,
ложный, тяжкий мир, врывалась пламенным огнём.
И всё о нём, и всё о Нём, твердила жизнь: признаний тварь….
В разбитой чаше мёртвый жарь — различий, пройденный предел,
где может всё нежданность дел перевернуть в разлив густой:
кровавый, огненный. Пустой, разбитой чаши не найти!
Но где мы, и к кому прийти? Кому обрушить свою мысль,
к кому прижать открытость, — смысл, незнаний сердца, не ума?
И то не жизнь, то есть чума, что разверзала Небеса…
И никому и дела нет до наших лет, до наших бед…
Так мы вставали и брели,…печалей горе обрели,
грустили, познавали смысл и прятали себя как жизнь.
Ты знала ли, зачем Мечта врывалась в Смерть,
врывалась в Жизнь?
Ка:
— пауза-
Посланник:
Не всех пороков, Судных, — смысл, обрящешь тихою порой…
Когда Возмездия Герой раздвинет Небо со Землёй,
всё напоит: земной Покой, и Век, и Смерть, и Адов крик!
Прижмёт в объятия дивный миг. Что сможет обрести покой?
Нежданность, собственной рукой раздвинет горестей строку
и всё познает…. И Судьбу… Отвергнув радостный урок,
забудет пройденный урок: печалей одиноких рок.
Да, суждено не просто жить. Да, суждено опять любить!
И мне отрадно… И, вполне, я сознавал как при вине
безмолвия «бродящих псов», не смел я жизнь «ввергать в засов»
нежданных слов к тебе, тягчайших моих слов.
Ты знала ль, как искать готов, был я, преградами томим?!
Ка:
— пауза-
Посланник:
Врывался бурь всех чёрный дым… Да,….существо моё не раз,
не воскресало без проказ, орлиных перьев не познав;
и, всё приняв, и, не отдав, ничтожность — омерзения ложь,
и бури каменную ложь в Объятия Мира заточив!
Ты знала ль, как я ждал?!
Ка:
— пауза-
Посланник:
Я Мир, готов был на руках нести, чтобы одну тебя спасти,
мою безмолвия Мечту, ту, без которой не взойду,
ни в храм, ни в гроб, и ни в ашрам.
Мой Храм — была ты, только мой тягчайший Храм,
разбуженных тревог и вьюг: как север-юг, как море слуг,
различий краски ощутив безумий тяжких, — Тёмный Мир
непониманий и острот! И что за жизнь? Как смертный чёрт,
что не давал, а забирал: пороков тяжких он искал.
Он вырвался во Смертный Мир, что весь залатанный до дыр,
мечтой, — ничтожество постиг!
Что знала ты? Тягчайший Миг! Что познавала? Ничего.
Не Мир то, а печаль: Ярмо!, что покрывало Путь сполна.
И стал я пьян уж без вина…
Одна вина моя, как боль. И жизнь отравлена…
Любовь не может ни взрасти, ни пасть во смерти Ада:
тяжка его Власть, внедрялась в Души и Сердца,
где Боль и Жизнь: и нет конца у смерти, нет тропы любви!
И что угодно говори, и как угодно называй…
И где наш Рай? Уж он не Рай!
Незнамо где прозрачность грёз, где нет могил…
И градом слёз, врывался солнца бурный смерч!
И всех тех встреч не перечесть, когда хотел,
когда кого- то я желал: жил без любви…
Подумай, кем я стал?!
Я от безумия страдал, когда тебя я вспоминал….
Так пал, что нет уж больше сил…
И в Новый Мир, и в Старый Мир, мне не дано прийти с тобой.
Где я?! Кто я?! Я как изгой, как дней «затравленных» поток.
Кто я?! Где смысл моих дорог, где мой «растоптанный герой»
не будет бегать за мечтой…
Ты знала ль Путь, куда прийти?
— пауза-
И нет Весны! И не взрасти! И не подняться с тех колен!
И мы познали перемен: могучий мир, и тёмный мир измен…
За что? — твердил… За что я погубил?!
За что развязную мечту не потопили в суету
прозрачных, беспощадных фраз? Не знал…
Не ждал,.. лишь Тьмы указ твердил мне жуткие слова….
И одинокий, и больной, со всей разрушенной Судьбой,
в намерении бурлящих сил, я ко мечтам открытий плыл.
Блистающих дорог не ждал… И не взывал, но трепетал,
когда врываясь в мою грудь, ты мне давала в Мир взглянуть.
Долой безбрежные мосты! Звала, крушила…
И мечты, порою, в ночи приходили…
Ка:
И мы любили?…
Посланник:
Да, любили… Но… что делать, ко чему идти,
порой, не знали на Пути,
врываясь чёрной пеленой и как с цыганскою ордой,
признаний радость находили: мы всё любили.
Ты могла меня не ждать. Ты обрекла себя на бешеный удар!
И в сердце — ложь: степной пожар не смог бы бренность потушить.
Знай, ты к Свету нить! Ты к счастью нить!
Пришла прощальная пора, и жизнь как песня, не Игра,
не разнобой отчаянь, вьюг, а неразлучных сказок, друг.
Ты не поймёшь о чём грущу… И я тебя не отпущу!
Ни за какой Предел! Не дам, уйти в беспамятный Ашрам!
Безумий мигом не постиг… Ты думала, я сущий псих……
Ка:
Да… За что терял, и Жизнь, и Смерть*?
Посланник:
За то… Не мог я песен любви петь — признаний красок обрести.
Не ведал… Не искал Пути…
Мне трудно… Не пройти, не встать…
И что за жизнь, е—а мать, где не могу, как прежде жить?
Безрадостно судьбу молить мне не пристало в тишине!
Но коли будешь ты во мне, я всё открою, всё смогу!
Безумных снов своих тайгу я перейду.
Я перейду, кричащий ров Основ и Падших всех Миров,
что нам откроют мир тоски признаний, но не взовут нести отчаяний,
и робость стрел пробудит одинокий плен признаний.
К чему тебя я и зову… Признать, понять…
Ка:
Я, думаю, смогу.
Посланник:
Я выжгу боль, и в День ворвусь, в тебя — кричащего меня,
без памяти люблю тебя! Взываю, проклинаю день,
когда разлуки злая тень пришла в наш День.
— пауза-
Умру…Усну…Прощаю.
Я всё, что пожелаю, не помню, дорогая,
рассветы наполняя, кричащею твоей строкой:
«Ты, мой герой…. Ты, мой отстой печалей…признаний тяжких…»
Ка:( продолжает мысль Посланника)
….признаний тяжких и моих светлых далей
и неосознаваний ложь рассветов тяжких,
дрожь мечтаний, Пророчеств таин…
Посланник:
Ты — Мечта, Ангелов Звезда взываний…
Я не могу уж больше жить, чтобы не плакать, не любить.
В печали и радость не найду вовек…
Я как безумный — тяжкий снег, что без проталин,
Весны, где красота живёт…
И твой бессмертия свежий лёд, мы все, прощаем…
Всю ожившую твою зарю, всю слагавшую тебя зарю,
я благодарю…
*
*
КАРНА.
Март, 9. 2011 год.
Заметки:
* казался Он, тот Мир — немой — духовный мир, что закрыт от Земли.
*снегов не знал и стал не мил….- был страстный,
энергичный, терял контроль над собой.
* за что терял и Жизнь и Смерть? — не контролировал жизненную силу.
